Андрей Валерьев - Форпост - 3 [СИ]
Маляренко поднял пистолет.
«6+4+4=14; Их… пусть будет 30. 30–14=16. Нормально»
Эта калькуляция промелькнула в немеющей голове Ивана за долю секунды.
Чей-то смутно знакомый голос раскатисто пророкотал.
— Па. Ли!
Увидев, что местные не разбегаются, а собрались у дома в полусотне шагов от берега, Диаб заорал новый приказ. Кинувшиеся, словно гепарды, в атаку воины резко остановились и сбились в кучу, закрывшись плетёными щитами, обтянутыми шкурами антилоп. Диаб с трудом дождался, когда соберутся все. Пока эти идиоты-гребцы, преодолевая страх, выползут на берег.
«Какая удача! Целый посёлок. Столько женщин…»
Предводитель пинками выгнал последних гребцов на пляж.
— Вперёд!
— Господин! У них ПИСТОЛЕТЫ!
Ни один воин не успел бросить своё копьё. И щиты не спасли. Первый десяток, в котором были самые лучшие бойцы, умер за три секунды. А эти проклятые трусливые солевары заорали и, побросав свои вёсла с которыми они шли на врага, бросились назад, к катамарану, пытаясь столкнуть его обратно в воду. Диаб зарычал и, швырнув своё копьё во врага, бросился вперёд, подавая пример остальным. Белые, стоявшие напротив него, что-то заорали и тоже бросились в атаку. Через долю секунды перед Диабом возникла размытая и нечёткая фигура полуголого человека. Человек поднял какую то палку и махнул.
«Нет! Я сильней!»
Диаб резко присел, увернувшись от удара. Почти. Тёмно-серая палка всё-таки слегка задела шею. Не сильно. Как укус москита.
«Умри!»
Диаб зарычал и, подняв дубинку, прыгнул прямо на врага. В этот миг враг исчез, резко прыгнув высоко в небо.
«Как это?»
Последнее, что успел увидеть старший помощник Абу Диаб, было его собственное обезглавленное тело, бегущее в атаку.
Иван не стал прицеливаться, а просто выпустил в плотно сбитую толпу всю обойму, и молча бросился вперёд, размахивая своим мачете. Ошарашенные огнестрельным оружием враги побежали сразу.
«Похрен»
— Пленных не брать!
На него прыгнул здоровяк с дубинкой.
— Тварь!
Никаким фехтованием тут и не пахло — Иван просто со всей своей дури, помноженной на лютую злобу, махнул своим тяжеленным мачете. Голова предводителя нападавших улетела в сторону, а Маляренко понёсся вперёд, рубя налево-направо.
«Не брааать»
Пам. Пам. Пам. Пам.
Олег прицельно прострелил четверым не испугавшимся и не побежавшим, головы.
— А-а-а-а!
«Убью! Убью!»
Голова онемела окончательно.
Маляренко пришёл в себя только тогда, когда чёрные мутные манекены все закончились.
— Ванечка. Ванечка.
Ласковые руки любимой черпали воду из моря и лили её ему на голову.
— Пойдём.
Женщина затянула мужа в воду и усадила его на дно. Холодная вода заставила вздрогнуть. В голове у Ивана лопнула струна, отчего весь мозг загудел, а в уши набилась вата, но стало намного лучше.
Маляренко осмотрелся. Вокруг сидели его бойцы.
«Олег, Семёныч, Коля… что с ним…»
Иван поднялся на ноги, за ним, рыдая и одновременно пытаясь смыть с него кровь, встала Маша. Кровь, несмотря на принятую «ванну» была всюду. Иван был покрыт ею с ног до головы. Не лучше выглядели и остальные дружинники.
— Подожди, — Ваня отодвинул жену, — Степанов! Доложить о потерях!
Откуда, из каких глубин сознания эта фраза выскочила, Маляренко так и не понял, но на служаку это произвело сильное впечатление. Громила подскочил как ошпаренный и принялся бегать по пляжу, от одного ополченца к другому, попутно не забывая полосовать тесаком трупы налётчиков.
Из за борта катамарана пиратов показалась головы Бориса, Франца и Лёшки. Лица у них были серые. У Вани подкосились ноги, и он снова рухнул в воду.
— Леночка?
Боря едва заметно помотал головой.
Маша разрыдалась пуще прежнего.
— Неееет.
Маляренко безучастно смотрел, как Борис выносит на руках маленькое худое тельце. Рядом шёл плачущий Лёшка, придерживая обеими руками голову девочки. На её лице был страшный кровоподтёк. Тот, кто её бил, не рассчитал силы и тоненькая шейка ребёнка…
Ваня смотрел на сломанную лебединую шею и чувствовал, физически чувствовал, как седеют его волосы.
«Не уберёг. Прости. Не уберёг»
Стычка для бойцов Маляренко закончилась… неплохо. Четыре пореза. Три дырки. Одна средней тяжести. Всё. Когда из Юрьева прибежала помощь — всё было кончено. Все раненые налётчики были прирезаны. Кроме одного. Олег ослушался прямого приказа Хозяина и, отыскав спрятавшегося в воде ПОД катамараном чёрного полуголого человека, не убил его, а слегка придушил и отволок на берег.
— Молодец. Потом поспрашаем. Уберите.
Через три дня в Севастополь вместе с Доком прибежали Лужины, Андрюха, Серый и ещё пяток бойцов из бывшей гвардии Стаса. Маляренко посмотрел на Лужина-младшего и его вырвало. Просто так. Потому что.
«А если бы они пришли НОЧЬЮ?»
«Один часовой. Смотрит в степь»
«А если бы они пришли, когда нас не было?»
«А если бы у нас не было этих десяти патронов?»
Ваня сел на корты, схватился за живот и, завалившись на бок, завыл. Теперь он прекрасно понял, что чувствовал Стас, когда вернулся домой и обнаружил, что на его дом напали.
«А если…»
То, что они отбились — было просто чудом. Если бы у налётчиков не поехала крыша при виде юных обнажённых девочек, спавших на пляже…
«Дома с моря видно»
«Затаиться»
«Прийти ночью»
«До Юрки четыре километра. Мы разделены»
За морем в Севастополе никто никогда не наблюдал! Считалось, что мореходное судно есть ТОЛЬКО У НИХ!
«Ты, Иван, идиот. Клинический идиот. Точка»
Днём в Севастополе вообще не неслась караульная служба! Иван вспомнил Спиридоновку. Вышку. Сирену. Прожектор.
«ИДИОТ! ИДИОТ! Ааааа!»
«Ведь у нас всё это есть! Мы можем это сделать!»
Мимо прошёл Док. Серый фартук врача был весь заляпан свежей кровью.
«Дерёмся холодным оружием… в камуфляже! Накуй камуфляж. Сейчас Коля не лежал бы с дыркой в животе, если бы ты, скот, о доспехах подумал»
Хотелось завыть в полный голос от собственной тупости. Маляренко сцепил зубы и замычал.
«Это был МОЙ РЕБЁНОК! Я её не уберёг. Потому что я…»
Перед глазами появилась изящная ножка. Иван поднял глаза — над ним стояла Таня и молча смотрела, как на пыльной земле валяется её муж.
В голове Маляренко щёлкнуло.
«Всё, что не убивает, делает нас сильней»
Ваня, покачиваясь от головокружения, сел на землю. Потом он подобрал сопли, встряхнулся и пружинисто поднялся.
— Пойдём домой, любимая.
Внутри ещё потряхивало, но истерика уже закончилась.
Таня вытерла слёзы и с нескрываемым облегчением посмотрела на мужа.
«Так намного лучше»
Перед ней снова стоял хищник.
Глава 5
В которой Иван признаёт свои ошибки, делает выводы и осознаёт свою ответственность
— Ты, Ваня, себя не кори.
Дядя Гера деловито шнырял по вытащенному на песок катамарану пришельцев.
— Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Ты, — тут Лужин пощупал языком то место у себя во рту, где когда-то у него было десять зубов, — делаешь. На ошибках, понимаешь, учатся.
— Гера!
Таким трагизмом в голосе мог бы гордиться любой актёр. Только вот Ване было не до гордости. Вчера вечером, на совещании посвящённому последствиям и выводам из налёта, Лужин-старший публично макнул его лицом… прям туда. Напомнив всем, чем он занимался на военной службе, дядя Гера высыпал на стол полведра песка и стал живо сооружать рельефную карту местности.
— Вот смотри. Это, — на песок упал камешек, — мой посёлок. Вот это речка. Это, это и это…
На песок градом сыпались мелкие камешки.
… и это — хутора. Понял?
— Нет.
Гера с превосходством усмехнулся.
— Слушай…
Оказалось, что все одиннадцать маленьких, на одну-две семьи, хуторков раскиданы вокруг Бахчисарая не просто так. А по поводу. Места под строительство выбирали не хуторяне, а сам дядя Гера. После чего Станислав Лужин кулаками и пинками ЗАСТАВЛЯЛ людей строиться там, где это было необходимо. Вся горная долина была плотно перекрыта. Каждый перевал. Каждый ручей. Каждая удобная тропа была под контролем.
Когда до Ивана дошло — он потерял дар речи.
— Там видишь, как получается. Перевалов вглубь острова не так уж и много. Вдоль речки, в основном. Да по сторонам от посёлка всего три долинки расходятся. Вот там мы людей и расселили. И со строительством помогаем. И тебе спасибо, что мужикам этим баб привёз.
Маляренко схватился за голову.
«Как всё просто!»
— А в каждый хутор я с этого кораблика, что мужики здесь у тебя пилят, по большому листу железа и куску трубы выделил.
